Угличский колокол: как "первоссыльный неодушевленный" определил судьбу Тобольска и Сибири
Вместе с медным бунтарем в Тобольск прибыли первые сибирские ссыльные.
В 1593 году тоболяки наблюдали небывалое зрелище. Изгнанники из Углича под конвоем волокли «казненный» колокол, который известил народ о гибели царевича Дмитрия. Набат вызвал волнение среди горожан, которые учинили самосуд над предполагаемыми душегубами. За это царь Борис Годунов велел отправить колокол в Тобольск.
С глаз долой!
В Тобольске воеводствовал тогда князь Федор Михайлович Лобанов-Ростовский. Он лично осмотрел прибывшего мятежника и распорядился сдать его в приказную избу. Там записали: «Первоссыльный неодушевленный с Углича». После поместили колокол за оградой Благовещенской церкви.
Вместе с медным бунтарем прибыли первые сибирские ссыльные. Пешим ходом они добирались в Тобольск из Углича. Терпели мороз и зной, мучились от голода. Целый год на себе тянули набатный колокол весом 312 кг. Они преодолели в пути многочисленные овраги, холмы, болотные топи, погружали колокол на судно и переправлялись через реки, отчего он получил царапины и отметины.
Некоторые из ссыльных умерли, не выдержав суровых испытаний. Выдюжили те, кто покрепче. В Тобольске измученные люди получили скудные щи да кусок черного хлеба — и на том спасибо воеводе…
Двумя годами ранее
По старинному обычаю московских государей Иван Грозный дал своему младшему сыну Дмитрию маленький удел — город Углич с уездом. В начале царствования Федора, чтоб избежать придворных интриг и волнений, царевича с родственниками по материи Нагими удалили из Москвы в Углич.
Примерно так выглядел Углич в конце XVII века. Рисунок М. Кудрявцева, фотокопия из книги В. О. Ключевского «Русская история».
15 мая 1591 года там случилась беда — царевич Дмитрий погиб. Его мать Мария Нагая, охваченная ужасом, приказала бить в набат. Встревоженный народ, услыхав тревожный сигнал, сбежался. Мария обвинила в убийстве сына людей царя Бориса Годунова, приставленных к Дмитрию. Разъяренная толпа расправилась с ними…
Накануне по Москве ходили разговоры: «что этот семилетний Димитрий, сын пятой венчанной жены царя Ивана (не считая невенчанных), следовательно, царевич сомнительной законности с канонической точки зрения, выйдет весь в батюшку времен опричнины и что этому царевичу грозит большая опасность со стороны тех близких к престолу людей, которые сами метят на престол в очень вероятном случае бездетной смерти царя Федора, — пишет знаменитый историк Василий Ключевский. — И вот как бы в оправдание этих толков в 1591 году по Москве разнеслась весть, что удельный князь Димитрий среди бела дня зарезан в Угличе… Следственная комиссия, посланная в Углич во главе с князем В. И. Шуйским, тайным врагом и соперником Годунова, вела дело бестолково или недобросовестно… Она постаралась прежде всего уверить себя и других, что царевич не зарезан, а зарезался сам в припадке падучей болезни, попавши на нож, которым играл с детьми».
Василий Шуйский, русский царь с 1606-1610 гг. Портрет из «Царского титулярника» 1672 г.
Около 200 именитых граждан, признанных бунтовщиками, казнили, множество погибло во время сыскного дела от лютых пыток и в душных темницах московских, 60 семей в наказание получили пожизненную ссылку в Сибирь. А колокол, в который были в набат, сбросили с колокольни Спасского храма, вырвали ему язык, отрубили ухо, нанесли 12 ударов плетьми и отправили в ссылку.
Города укрепляются
Тобольск, принявший медного узника, в ту пору — еще совсем юный город, отстроенный из дерева. Почему же сюда в заточение направили неодушевленного арестанта?
Случились в то время на краю государевых земель наиважнейшие события. «В 1590 году на место письменного Головы Данилы Чулкова прибыл в Тобольск новой Воевода Князь Володимер Васильевич Кольцов-Мосальской, по прибытии которого учинилась перемена такая, что город Тобольск, которой до того времени состоял под ведением города Тюменя, стал быть собою», — сообщает «отец сибирской истории» Герхард Миллер.
С этого достопамятного года Тобольск считался главным городом в Сибири. Воевода тобольский, соответственно, — главный в нашем крае. Он решал вопросы о распространении власти царя на новые земли, обеспечивал оборону русских городов, а правители, в них назначенные, ему подчинялись.
Пелымский острог в XVII столетии. Рисунок из книги Николааса Витсена «Северная и восточная Тартария», изданной в Амстердаме в 1692 г.
В 1592 году был основан Пелымский острог как сторожевой пост на дороге за Камень (Уральские горы). «Соучастников звучного орудия» туда и направили на вечное поселение. Так угличане стали первыми строителями и поселенцами Пелыма. Тамошние «вогулы с остяками и татарами несколько раз замышляли взять города Березов и Тюмень, истребить всех русских жителей», да не вышло.
«Основание Тюмени», художник Павел Россомахин, фотокопия из книги «Из окопов к мольбертам», 1995 г.
А в Тюмени в 1593 году при воеводах Юрии Булгакове и Богдане (Луке) Васильеве на месте построенного острога возводили рубленый город. Ссыльный из Углича Петр — певчий церкви «У Крестов» вскоре поселился в Тюмени. Можем полагать, что от него горожане узнали подробности трагедии, случившейся с царевичем Дмитрием. Петр рассказывал, как в 12 часу субботнего дня соборный сторож Максим Кузнецов да поп Федот по прозвищу Огурец били в набат что есть мочи, узнав об убиении младшего сына Ивана Грозного.
«А царевич-то жив!»
На Бориса Годунова легло подозрение, что его рук это лютое дело. Через несколько лет после трагедии Годунов сослал в Углич шведского принца Густава Вазу, за которого намеревался выдать замуж свою красавицу-дочь Ксению. Этим браком царь намеревался укрепить русско-шведский альянс против поляков. Но принц приехал в Москву со своею любовницей и принялся вести разгульную жизнь. Вот Годунов его (без собутыльников и дамы сердца) и упрятал в Углич. Там принц поселился в палатах царевича Дмитрия, занялся дивными химическими опытами, отчего пошла молва, что чужеземец Густав — чернокнижник.
Портрет царя Ивана Грозного, отца царевича Дмитрия. Гравюра на дереве Ханса Вайгеля, 1563 г. (Копия из книги В.О. Ключевского «Русская история», 2013 г).
«Прошло семь безмятежных лет правления Бориса. Время начало стирать угличское пятно с его лица… Но в 1604 году по Москве, — сообщает нам Ключевский, — разнеслась громкая весть, что агенты Годунова промахнулись в Угличе, зарезали подставленного ребенка, а настоящий царевич жив и идет из Литвы добывать прародительский престол. Замутились при этих умы у русских людей, и пошла Смута. Царь Борис умер весной 1605 года, потрясенный успехами самозванца, который, воцарившись в Москве, вскоре был убит».
«Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду на введение в России католицизма», 1874 г, художник Николай Неврев.
Отрок-мученик
Василий Шуйский, который в свое время возглавлял комиссию по делу царевича Дмитрия, расправился с Лжедмитрием и в 1606 году занял русский престол. Он стал утверждать, что царевич умерщвлен по приказу Годунова. После таких признаний церковь канонизировала отрока как «Угличского и Московского и всея Руси чудотворца».
Легенда о царевиче Дмитрии. Фрагмент картины Ильи Глазунова, 1967 г.
«Когда в Угличе открыли мощи Димитрия, то как всегда бывало при подобных событиях, весь храм наполнился неизреченного благоухания. Мощи были целы, ничем нерушимы… а в руке у него нашли горсть орехов, эти орешки облились кровью, и для того их положили с ним в гроб. У гроба его происходили исцеления еще в Угличе, а как привезли мощи в Москву — в первый день исцелилось тринадцать человек, а на другой — двенадцать…» — пишет известный историк Николай Костомаров.
«Дмитрий-царевич убиенный», художник Михаил Нестеров, 1899 г.
Мощи царевича перезахоронили в Архангельском соборе, а там, где оборвалась его жизнь, поставили деревянную часовню, после выстроили церковь Димитрия на крови.
Пожарище и на родину возвращение
В Тобольске медного арестанта починили, вернули ему голос, сильные мужики подняли колокол на звонницу храма Всемилостивого Спаса. Там он служил до поры до времени. Затем «первоссыльного неодушевленного» переместили на колокольню кафедрального Софийского собора. Но голос его был громкий и резкий, потому в этот колокол отбивали часы и били в набат, если вспыхивал пожар.
Колокольня с годами обветшала, примерно в 1780-е годы и вовсе развалилась. Колокола тогда поместили на деревянные срубы возле Архиерейского дома.
В 1788 году город постигла страшная беда. «27 апреля начинается пожар под горой, а 28 числа к 10 часам вечера Тобольска не стало. Сгорели все казенные и общественные здания, монастырь, соборы, церкви, лавки и 1800 домов; даже сгорели все хлебные запасы казенной муки…» — узнаем подробности трагедии от публициста XIX века Ипполита Завалишина.
Пожар был такой силы, что угличский колокол, как указано в одном старом документе, «расплавился без остатка». Но это испытание огнем он выдержал.
Выстроили новую соборную колокольню, на медном изгнаннике вырезали надпись: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитный, весу в нем 19 пуд. 20 ф.».
«Неодушевленный бунтарь» слыл местной знаменитостью. Все, кто приезжал в Тобольск, шли взглянуть на него. Видели его декабристы, сосланные в Сибирь, и цесаревич Александр (будущий император Александра II) с поэтом Василием Жуковским. Когда ожидался приезд наследника престола, по распоряжению архиепископа Тобольского Афанасия колокол поместили подле Крестовской архиерейской церкви под деревянным навесом, «чтобы показать, если потребуют, эту историческую достопримечательность Его Императорскому Высочеству».
В конце 1840-х годов жители Углича начали ходатайствовать перед правительством о возвращении к ним «корноухого колокола» из Тобольска. В 1892 году по указу императора Александра III медного бунтаря амнистировали — приближалось 300-летие его ссылки. К тому времени колокол уже превратился в экспонат губернского музея. Тобольская дума попыталась было получить компенсацию в 15 000 рублей за раритет, но аппетит ее урезали до 600 рублей (столько стоит изготовить для епархии новой колокол взамен изъятого).
И вот 20 мая 1892 года в 23 часа около двух тысяч жителей Углича сопроводили вернувшийся из заточения колокол, когда его переносили с парохода к Спасо-Преображенскому собору. Народ ликовал, слышалось неумолкаемое «Ура!» Среди собравшихся были духовенство в праздничном облачении, местная власть, почтенные купцы. «Первоссыльный неодушевленный» стал одним из первых экспонатов Угличского музея.
А в Тобольске студент Варшавского Императорского университета Флориан Ляхмайер сотворил из папье-маше муляж знаменитости. Работу выполнил столь искусно, что его творение и поныне можно увидать в Тобольском историко-архитектурном музее-заповеднике.
Любопытно, что с 1883 года по 1890-е Флориан Станиславович владел в Тюмени фотосалоном на Царской (ул. Республики, 28). В губернской столице он жертвовал деньги на библиотеку и на «все остальные отделы музея», потому с почтением и старанием трудился над муляжем колокола.
В прошлые века, пожалуй, не вызывало удивления, что колокол отправили в ссылку. Его изгнание имеет символический смысл. Колокол уподоблялся живому человеку, значит, имел душу. Колокол своим голосом взывал одновременно к Богу и народу православному, он известил о невинном убиенном. Оставить его в напоминание о случившемся — значит, бередить в умах людских волнение…
Источники:
- https://vsluh.ru/novosti/obshchestvo/uglichskiy-kolokol-kak-pervossylnyy-neodushevlennyy-opredelil-sudbu-tobolska-i-sibiri_395205/